За облаками — солнце [1982] - Наталья Федоровна Кравцова

Ночью спали прямо на плотах, в шалашах, сооруженных сверху. Лелька — в теплом дедовском мешке.

— Не замерзла? — спрашивал дед спящую девочку и заботливо набрасывал на нее свой плащ.

Обычно дед Ермолай носил коричневый самотканый армяк, ситцевую рубаху-косоворотку, кожаный пояс, на ногах — лапти с онучами. На плоты же брал плащ с капюшоном и подаренные Михаилом резиновые сапоги. Сапоги были куплены в Питере, и дед очень гордился ими.

Все дальше от родных мест уносило течением плоты, мимо пристаней, сел и городов. Берега были знакомые, много раз перевиденные дедом, и все же чужие. Однажды ночью из леса донеслась перестрелка — дед прислушался. Он знал: время смутное, поговаривали, что к Вятке идет большое войско во главе с Колчаком и скоро ожидаются бои. На всякий случай он учил Лельку:

— Ежели со мной что случится, домой сама добирайся! Где дом наш, знаешь? Запомни: село Цепочкино, под Уржумом. Ну, а от пристани до Дюково тебе знакомо. Повтори!

— Знаю, деда!

— Нет, ты повтори! — требовал дед.

— Деревня Дюково Уржумского уезда! — кричала Лелька и прыгала от деда в воду.

Закончив с плотами, дед Ермолай непременно заходил в городе на базар. Первым делом шел к лоткам с книгами и долго рылся, выбирая себе книгу по вкусу: чтоб она была про животных и с картинками.

Лелька активно помогала:

— Вот эту, деда! Видишь — тут суслики!

— Не суслики, а бобры, — поправлял дед. — Жизнь у них преинтересная! Строители!

Заплатив за книгу, он покупал Лельке конфет и уже тогда изрядно выпивал.

Домой ехали пароходом. Весь обратный путь дед беспробудно спал, а Лелька свободно бегала по палубе, обследуя все уголки, куда только могла проникнуть.

Пароход привозил их к пристани у села Цепочкино, которое живописно раскинулось на правом берегу Вятки. Отсюда до Дюково было всего полтора километра.

Дома деду доставалось от Ольги Федоровны.

— Дак не выпимши — богу душу отдашь! — оправдывался он.

Книги, купленные дедом, аккуратно складывались на полке. Часто он брал какую-нибудь и с интересом читал сам или же собирал вокруг себя ребятишек и рассказывал им прочитанное: о животных, о пчелах, о муравьях. Любимой его книгой была толстая, с цветными картинками книга о жизни слонов.

Рядом с книгами деда лежала Библия, принадлежавшая Ольге Федоровне. Бабка была набожная, ходила в церковь, принимала в доме странниц. Дед же в церковь не ходил, как ни корила его жена. Обычно, пользуясь ее отсутствием, устраивал себе пир — вместо обеда готовил «тюрю»: в водку крошил черный хлеб, добавлял луку, соли и хлебал ложкой из тарелки…

Ольга Федоровна, невысокая, крепкая, расторопная, тянула на себе весь дом. И дед, и семья дочери, Лелькиной тетки, которая жила по соседству, — все слушались ее. Лелька никогда не видела, чтобы бабка спала: уже в пять часов утра хлеб был испечен, все кругом убрано, вымыто, корова и лошади накормлены. Даже, казалось бы, отдыхая, бабка трудилась: что-то шила, порола, вязала.

Жили старики дружно, хотя и случались между ними разногласия. Ольга Федоровна, любившая слушать «божественные» истории, просила:

— Почитай, Ермолай, Библию…

Жалея, что неграмотная, она любовно гладила книги, перекладывала, перелистывала.

— Это такое счастье — читать! — вздыхала она. — Почитай Библию!

Дед, не веривший в бога и презиравший попов, упорствовал:

— Не стану Библию! Ерунда все это! Откуда он взялся, твой бог? Кто его придумал?

— Да перекрестись ты! — ахала Ольга Федоровна. — Перекрестись!

— Выгнать бы их, попов твоих, обирал! — горячился дед. — Лелька! Читай про слонов!

И Лелька, которую мать рано научила читать, брала с полки толстую книжку с цветными иллюстрациями. Но бабушку ей не хотелось обижать, и она пыталась уговорить ее:

— Она же интересная, бабушка! С картинками! Вот смотри, какие умные слоны…

От деда перешла к Лельке любовь ко всему живому, к природе, которую он тонко чувствовал. Случалось, в поле или в саду дед вдруг подзывал Лельку с таинственным видом и говорил проникновенно:

— Вот послушай… Поет как, слышишь? А сама такая махонькая пичужка!

Или, наклонив ветку цветущего дерева, восхищался:

— Посмотри, какой цвет! А запах! Попробуй, какой запах!

При этом его зеленые глаза излучали какой-то особенный свет, теплоту, и Лельке казалось, что действительно такого запаха она уже никогда в жизни не почувствует или, как говорил дед, «не попробует».

Дед часто устраивал баню. И Лельку обязательно парили в бане, а зимой дед выбрасывал ее из парилки прямо в снег — закаливал. Ольга Федоровна приходила в ужас:

— В уме ли ты, Ермолай? Простудишь ее, аспид ты упрямый!

Но Лельке нравилось — ничуть не холодно.

— Ты, бабушка, не понимаешь — так нужно! Я не простужусь! — весело кричала она. — Не простужусь!

— Ах ты, своебышная! Не девка, а черт растет!

Однажды Лельке на глаза попались журналы, оставленные когда-то дядей Мишей. В них были одни чертежи, рисунков мало, но один из них заинтересовал Лельку. Она долго его рассматривала: маленький человечек, держась за веревки, висел в воздухе, а над ним — зонтик… Парашют! И вспомнила Лелька, как увлеченно рассказывал дядя Миша о полетах людей по воздуху, об аэропланах и о том, что можно прыгнуть с таким парашютом-зонтиком из аэроплана, и он опустит человека на землю. Значит, это простой зонтик!.. Такой же, как в сарае, — его оставила тетка, приезжавшая из Уржума. Он хоть и старенький, но еще действует.

В тот же день Лелька, подговорив двух соседских мальчишек, устроила прыжки с крыши сарая. Раскрыв зонтик, она первая храбро прыгнула вниз, в траву — и закричала от боли, наступив босой ногой на кусок острого железа…

Ольга Федоровна перевязала ей ногу, а дед, рассердившись, запер «парашютистку» в чулан.

— Сиди! Придумала… Давно бы тебя наказать надо! Больно шустрая!

Сидеть в темном чулане одной не хотелось, и сначала, прижавшись к двери, Лелька униженно просила:

— Деда, открой! Я больше не буду… Отопри! Бабушка-а!

Не получая ответа, в конце концов успокоилась, сознавая, что должна отбыть наказание. Обнаружила, что в чулане не так уж темно. На улице светило солнце, узкими лучиками пробивалось внутрь сквозь щели. В лучиках медленно плавали светлые пылинки. Лелька дунула — пылинки завертелись вихрем.

Осмотревшись, Лелька села на сундук. Выглянула в щелку — во дворе никого не было, только две курицы у самой стенки задумчиво прохаживались, поклевывая травку. Стало скучно, и она приступила к изучению чулана. Первым делом открыла сундук — и вдруг обнаружила в нем кожаный альбом и какие-то странные вещи: военную шапку с кисточкой, большой кусок отшлифованного дерева, суженный к одному концу,